Россия накануне коронации Николая II-го
Мы начинаем цикл статей по истории правления святого царя-мученика Николая II-го. В основу изложения положены материалы обширного и добросовестно исполненного исторического труда: двухтомника «Царствование императора Николая II», вышедшего в 1939 году в Белграде. Эта книга является достойным памятником эпохи последнего Царя из рода Романовых. Надеемся, что читатель, ознакомившись с предлагаемым циклом статей, в итоге захочет прочитать и саму книгу С.С.Ольденбурга. Цикл мы предваряем рассказом о том политическом и экономическом наследии, которое император Александр III оставил своему сыну. Понимание состояния — внешнего и внутреннего, — в котором находилась Российская империя в момент получения всей полноты власти Николаем Александровичем, поможет лучше понять его деятельность как Самодержца в последующие годы.
«Богу Всемогущему угодно было в неисповедимых путях своих прервать драгоценную жизнь горячо любимого Родителя Нашего, Государя Императора Александра Александровича. Тяжкая болезнь не уступила ни лечению, ни благодатному климату Крыма, и 20 Октября Он скончался в Ливадии, окруженный Августейшей Семьей Своей, на руках Ея Императорского Величества Государыни Императрицы и Наших.
Горя нашего не выразить словами, но его поймет каждое русское сердце, и Мы верим, что не будет места в обширном Государстве Нашем, где не пролились горячие слезы по Государю, безвременно отошедшему в вечность и оставившему родную землю, которую Он любил всею силою Своей русской души и на благоденствие которой он полагал все помыслы Свои…»
Этими словами начинался Манифест, возвестивший о восшествии Императора Николая II на прародительский престол. В простых словах этого документа кратко, но емко выражена суть правления Александра III — не щадя здоровья и жизни служить России, русскому народу и всем народам, которые собрались под скипетром русского Царя.
Александр III скончался от тяжелой болезни 20 октября (1 ноября) 1894 года в Ливадийском дворце в Крыму, немного не дожив до пятидесятилетия. Он легко мог бы править еще два десятка лет. Как бы изменилась будущность России, да и всей Европы? Но история, увы, не знает сослагательного наклонения.
Александр III получил у современников прозвище Царя-Миротворца, что как нельзя точно соответствовало всем его начинаниям. Его правление не изобиловало внешними событиями, но отложило глубокий отпечаток на русскую, да и на мировую жизнь. И друзья, и враги России одинаково признавали, что Александр III значительно повысил международный вес Российской империи.
Следует отметить, что Александр Александрович был вторым сыном Александра II и первоначально никто не рассматривал его в качестве Наследника. Но в 1865 году скоропостижно скончался его старший брат и Наследник престола Николай Александрович. После чего титул Наследника перешел к Александру Александровичу.
Вступив на престол в 1881 году, Александр III хорошо понимал, что после реформ 60-70-х (которые он не считал безусловным благом) и после войны 1877-78 годов, потребовавшей огромного напряжения русских сил во имя балканского славянства, России требовалась длительная передышка.
«Император есть монарх самодержавный и неограниченный» — ласил Основной Закон. Царю принадлежала вся полнота законодательной и исполнительной власти. Это не означало произвола. На все существенные вопросы были даны точные ответы в законах империи. В области гражданских прав Александр III вообще избегал резкой ломки, считаясь с правовыми навыками населения, с благоприобретенными правами. Интересно, что в разных частях Империи могли действовать разные законы. Так, в Царстве Польском гражданская жизнь строилась в соответствии с кодексом Наполеона, в Полтавкой и Могилевской губерниях действовал Литовский статут, а в Прибалтийском крае — Магдебургское право. На Кавказе, в Сибири и Средней Азии также действовали всевозможные местные законы, близкие национальному менталитету населения этих территорий.
Однако при всем том, право издавать законы нераздельно принадлежало Царю. Из высших сановников, назначенных Государем, формировался Государственный совет, который обсуждал проекты законов. Последнее слово было за Александром III, который мог как прислушаться к большинству, так и меньшинству членов Госсовета, а мог вынести собственное решение по поводу того или иного законопроекта.
В области исполнительной полнота Царской власти также была неограниченной. В Российской империи не было должности премьер-министра. Звание канцлера, присваиваемое иногда министру иностранных дел, давала тому чин 1-го класса в табели рангов, но не означало какого-либо главенства по отношению к остальным министрам. Последним канцлером в России был светлейший князь А.М.Горчаков, скончавшийся в 1883 году. После чего Александр III стал «собственным министром иностранных дел», то есть самолично отвечал за всю внешнюю политику империи.
Хотя премьер-министра не было, но Кабинет министров при Александре III существовал. Но это было скорее постоянное межведомственное совещание. Все министры имели у Царя свой самостоятельный доклад. Государю также непосредственно были подчинены все генерал-губернаторы и градоначальники Москвы и Санкт-Петербурга.
Для проведения в жизнь предначертаний, идущих сверху, Россия имела многочисленный штат чиновников. В образованном слое было принято бранить чиновников и обвинять их чуть ли не в поголовном взяточничестве, чему сильно способствовали сатиры Гоголя и Салтыкова-Щедрина. В реальности же, в разных ведомствах ситуация была разной. Например, в полиции низкие оклады в самом деле способствовали росту взяточничества. А, например, министерство финансов или судебное ведомство после реформы 1864 года пользовалась репутацией высокой честности. Зато полностью были свободны от этого недуга верхи имперской власти. Случаи, когда к злоупотреблениям оказывались причастны министры или другие высшие представители власти, были редчайшими исключениями. Не могло быть и речи о том, чтобы министр или другой высший чиновник оказался причастен к хищениям из бюджета или другим злоупотреблениям.
В целом русская администрация при Александре III выполняла все возложенные на нее задачи. Царская власть имела в своем распоряжении послушный и стройно организованный государственный аппарат. Этот аппарат создавался веками, ещё со времен московских приказов, а в эпоху Александра III достиг своего совершенства.
Важной особенностью власти в самодержавной России было то, что русский Царь был не только главой государства, но и главой Русской Православной Церкви. Это не означало право касаться церковных догматов со стороны Государя — соборное устройство Церкви исключало такое понимание прав Царя. Но Царь имел право назначать епископов по представлению Святейшего Синода. Состав самого Синода также пополнялся при участии Царя. Связующим звеном между Церковью и государством был обер-прокурор Священного Синода. Эту должность более четверти века занимал К.П.Победоносцев, человек выдающегося ума и сильный воли, учитель двух императоров — Александра III и Николая II.
Одной из главных среди своих задач Александр III видел придание России внутреннего единства путем утверждения первенства русских элементов страны. Это тем более требовалось, что среди образованного слоя страны распространялись настроения, кратко именуемые «желание прогресса», то есть отказа от всего национального, взгляд на него как на ретроградское и одновременная жажда установить в России «европейские порядки». Чем больше Россия станет похожа на Европу, тем, по мнению прогрессистов, лучше. Однако и в слоях, сплотившихся вокруг Царя, также существовало две тенденции. Одна, руссификаторская, требовала большей «народности» от высших эшелонов власти, превознося русскую общину, как идеал организации общества. Однако порой представители этой тенденции впадали в крайность, видя в «русских кафтанах» панацею от всех социальных проблем. Другая тенденция, видным представителем которой был философ Константин Леонтьев, наоборот требовала укрепления иерархии и с подозрением смотрела на национализм по французскому образцу. В своей работе «Национальная политика, как орудие всемирной революции» Леонтьев доказывал, что «движение современного политического национализма есть не что иное, как видоизмененное только в приемах распространение космополитической демократизации».
Сам император Александр III, при его глубоко русском складе ума, не сочувствовал руссификаторским крайностям. Весьма выразительны его слова в послании К.П.Победоносцеву: «Есть господа, которые думают, что они одни русские, и никто более. Уж не воображают ли они, что я немец или чухонец? Легко им с их балаганным патриотизмом, когда они ни за что не отвечают. Не я дам в обиду Россию». Эти слова, кажется, в наше время ничуть не потеряли своей актуальности.
Во внешней политике царствование Александра III принесло большие изменения. Конец 80‑х — 90‑е года XIX века были «тихими». Но это было затишье перед бурей. Во всей Европе шли политические процессы усиления левых идей и движения в сторону парламентаризма. В 1889 году был основан II Интернационал, который сразу стал разбрасывать революционные метастазы. Боевиками того времени были анархисты, которые совершили ряд террористических актов (вплоть до бомбы в Палате Депутатов и убийства президента Франции Карно). Особенных сил социал-демократия достигла в Германии, где после отставки Бисмарка значительно возросло влияния Рейхстага.
Росло недоверие между европейскими державами. Во всех крупных европейских державах была введена всеобщая воинская повинность. Стали появляться новые виды смертоносного вооружения. По выражению В.О.Ключевского, Европа «для собственной безопасности поместилась на пороховом погребе». Германия, Австро-Венгрия и Италия образовали Тройственный союз. Франция после поражения 1871 года, которое стало тяжёлым ударом для национального самолюбия, жаждала реванша. Одновременно все европейские державы наперегонки делили между собой Африку.
Начиная с эпохи Екатерины Великой, и, особенно, Павла I, общей чертой русской внешней политики была особая близость с Пруссией. Однако при Александре III эта тенденция претерпела изменения. Отношения с Германией стали охлаждаться. К середине 80‑х политическое охлаждение распространилось и на экономическую сферу — Германское правительство закрыло берлинский рынок для русских ценных бумаг.
Императора Александра III это охлаждение тревожило (как и Бисмарка) и в 1887 году было заключено секретное трехлетнее российско-германское соглашение. Обе страны обещали друг другу благожелательный нейтралитет на случай нападения любой третьей страны на одну из них. Формально это соглашение не шло вразрез с Тройственным союзом. Но в 1890 году Вильгельм II дал отставку Бисмарку, а сменивший его генерал Каприви заявил, что российско-германское соглашение является нелояльным по отношению к Австрии. Александр III, который питал симпатию к Бисмарку, уже не стремился связываться с новыми правителями Германии. В итоге дело дошло даже до таможенной войны с Германией. Бисмарк видел роковую ошибку в том, что Вильгельм II в 1890 году не возобновил тайного договора с Российской империей (и мы знаем, что Бисмарк оказался прав).
Что до отношений с Австро-Венгрией, то им, как говорится, больше портиться уже было некуда. После Крымской войны, в которой Австро-Венгрия хотя и не выступила на стороне врагов России явно, но выдвинула ряд ультиматумов, так что отношения со стороны России к Австро-Венгрии были более чем холодными.
Большим разочарованием для русского общественного мнения стали также итоги Балканской Освободительной войны 1877-78 г.г., стоившей России столько крови и финансовых потрясений. Австрия фактически завладела Боснией и Герцеговиной, и Россия была вынуждена это признать, чтобы избежать новой войны. Что до Болгарии, то про неё даже Бисмарк в своих мемуарах написал: «Освобожденные народы бывают не благодарны, а притязательны». В Болгарии дело дошло до того, что в ней стали притеснять сторонников дружбы с Россией. Болгария даже не установила с Россией дипломатических отношений. Иначе как чёрной неблагодарностью это нельзя назвать. Константин Леонтьев был абсолютно прав, когда с крайним скептицизмом говорил о русских восторгах по поводу освобождения болгар из под власти турецкого султана.
Всю эту ситуацию Александр III с иронией подчеркнул в своем тосте за «единственного верного друга России, князя Николая Черногорского». Иначе говоря, у России не было союзников. Однако мощь России была настолько велика, что страна ничуть не ощущала себя под угрозой в этом одиночестве. Со времен Семилетней войны, а особенно с 1812 года, Западная Европа высоко оценивала военную мощь России. Крымская война, которая формально окончилась поражением России, только подтвердила русскую мощь. Ведь четыре европейские державы, две из которых — Франция и Англия — были первостепенными, потратили много времени и сил для осады, пусть и крупной, но все же лишь одной морской крепости — города Севастополь. И конечно не было и речи о том, чтобы перенести военные действия вглубь континентальной России. Захват Севастополя стал для Европы пирровой победой.
Тем не менее, в свете резкого ухудшения политических и экономических отношений с Германией, Александр III предпринял определенные шаги для сближения с Францией. Сделать это было непросто. Франция была страной с республиканским строем и официальным безбожием, что никак не располагало к ней русского православного Царя. Однако геополитические причины порой требуют отодвинуть в сторону личные симпатии и антипатии. Символически улучшения отношений с Францией выразились в торжественном приёме, который был устроен французским морякам в Кронштадте. Сам русский Царь с непокрытой головой слушал исполнение французского гимна — «Марсельезы». В 1892 году между Россией и Францией был заключен тайный оборонительный союз, дополненный военный конвенцией, указывающей, какое количество войск обе стороны обязуются выставить в случае войны с Германией. Этот договор на тот момент был настолько секретным, что Александр III не проинформировал о нем даже Наследника Престола.
Российская империя на тот момент обладала самой многочисленной в мире армией мирного времени — 22 корпуса численностью 900 тыс. человек, не считая казаков и нерегулярных частей. При четырехлетнем сроке службы, ежегодный призыв новобранцев давал в начале 90-х в три раза больше людей, чем было нужно для армии. Это в свою очередь позволяло производить строгий отбор по физическим параметрам, а кроме того предоставлять широкие льготы по семейному положению. Все нижние чины получали образование. Неграмотные обучались чтению и письму и всему личному составу давали некоторые основы начального образования. На вооружение армии работали преимущественно казенные заводы. Для подготовки офицерского состава имелось 37 средних и 15 высших военных училищ, общей численность учащихся 14-15 тыс.
Русский флот, который после Крымской войны находился в упадке, при Александре III ожил. Было спущено на воду 114 новых военных судов, в том числе 17 броненосцев и 10 бронированных крейсеров. В ряду мировых флотов русский флот занял третье место (после Англии и Франции). Однако Черноморский флот был заперт в Черном море, поскольку не имел права выхода по международным договорам.
В эпоху Александра III Россия еще продолжала оставаться аграрной державой. Семь восьмых населения империи проживало в деревнях. Однако из-за половинчатости реформ 1861-64 г.г. крестьянское хозяйство находилось в некотором застое. С одной стороны, отмена крепостного права подорвала частное землевладение. С другой, общинное землевладение тормозило сильные крестьянские элементы, поскольку преимущественно занималось защитой слабейших. Это вообще сложная тема — гармоничное развитие общества, когда с одной стороны сильные и активные не должны быть стеснены в своём позитивном предпринимательском начале, а с другой, слабые и менее активные не боятся упасть ниже черты бедности. Но как бы там ни было, из крестьянства при Александре III стали понемногу выделяться зажиточные единицы, шла перекупка дворянских земель (что отражено, хотя и несколько мелодраматично, в пьесе А.П.Чехова «Вишнёвый сад»). Процесс этот, вместе с техническими улучшениями сельскохозяйственной техники, привел к увеличению урожая хлеба. Однако одновременно шел демографический процесс большого прироста сельского населения. В итоге увеличенного урожая только-только хватало на уравновешивание прироста населения. Хлеба в семьях стало больше. Но больше стало и ртов, поэтому в целом значительного улучшения не ощущалось.
Неурожаи поэтому тяжело отражались на сельском хозяйстве страны. В 1891 году случился большой неурожай, который тяжким бедствием отразился на крестьянах. Этот голод большевики использовали в пропагандистских целях все 70 лет своей власти. Забывая, правда, вспомнить и голод 1930-х, который случился «в самой передовой на земле социалистической стране» с «самым передовым колхозным сельским хозяйством» и унёсший многие тысячи жизней крестьян. Тогда как в голод 1891 года непосредственно голодных смертей были единицы (основная смертность пришлась на последствия болезней, которые истощённый организм не мог перенести). При этом в 1891 году русское государство затратило около полумиллиарда рублей (что было эквивалентно 386,5 млн долларов САСШ 1891 года или примерно 13 млрд современных долларов США) на помощь пострадавшим, приостановило вывоз хлеба за границу и отсрочило намечавшуюся валютную реформу. И снова трудно удержаться от сравнения с 30-ми годами в СССР, когда несмотря на неурожай и страшный голод, колхозы и совхозы вынуждены были выполнять план по сдаче зерна государству, выгребая из закромов последние посевные зерна, а государство исправно поставляло зерно за границу.
В более благополучные годы Россия экспортировала зерно. Урожайность только в Европейской России при Александре III составляла примерно 2 миллиарда пудов зерна в год — около 32,7 млн. тонн. Для сравнения: в 1940 году в СССР государство получило 36,4 млн тонн зерна, причем со всех регионов страны, включая Сибирь. И это при том, что в СССР в том году существовало 236,9 тыс. колхозов и 4,2 тыс. совхоза. А к 1975 году в СССР со всей страны зерна сдавалось в закром государства — 67,6 млн тонн в год, т.е. всего чуть более чем в два раза больше, чем во времена Александра III собиралось зерна в Европейской России. И это при том, что колоссальные средства СССР затратил на «освоение целины», и при несопоставимых технических изменениях по сравнению с концом XIX века. Не удивительно, что в итоге Политбюро ЦК КПСС вынуждено было пойти на массовые закупки зерна у «идеологических врагов» — в Канаде и США.
Тогда как при царе Александре III не только не возникало необходимости в закупке хлеба за границей, но, напротив, Россия была самым крупным поставщиком хлеба в Европе. Около 20% (т.е. ) урожая экспортировалась. Также первое место Россия занимала по количеству лошадей — 26 миллионов в начале 90-х. Рогатого скота числилось 33 миллиона голов, овец — 64 миллиона. Свиноводство было распространено сравнительно мало (11 миллионов голов). Годовое потребление мяса определялось цифрой 175 млн пудов.
Начинала развиваться промышленность. К 1894 году число рабочих, занятых в российской промышленности, превысило полтора миллиона человек. Стоимость выработанных товаров в том же году приближалась к двум миллиардам рублей. На первом месте стояла текстильная промышленность — примерно 30% от общего объема. Еще примерно треть составляла горная и металлургическая промышленность. Появились новые горнозаводские центры — Донецкий бассейн, Кривой Рог, Баку. Стали вводиться зачатки рабочего законодательства: запрет ночного труда женщин и детей, ограничение труда малолетних, учреждение фабричных инспекций по контролю за выполнением норм по охране труда и пр.
Большую роль в экономике России в конце XIX века играли казенные земли. Больше половины всех земель в империи принадлежали казне. Правда, стоит отметить, что в это количество входили и все худшие земли — тундры, болота, пустыни. После реформы 1861 года в Европейской России удобных для обработки земель у казны почти не было. Годовой доход с этих земель составлял всего 14 млн рублей. Зато большим богатством для казны были лесные пространства русского Севера и Сибири, которые давали государству ежегодно десятки миллионов рублей, причем почти без вложений на дополнительную обработку. И конечно казне принадлежали почти все военные заводы. Что, конечно, не исключало работы по заказам на военные нужны частных предприятий, таких как Путиловский завод.
В такой огромной стране, как Россия, с ее многообразием климата, почвы и населения, для сохранения единства империи первостепенное значение имели пути сообщения, о чём неустанно заботился Александр III. Благодаря его энергии, к концу 1894 года в империи имелись 32,5 тыс. верст железных дорог (34,6 тыс. км), 150 тыс. верст (160 тыс. км) телеграфных линий, 23 тыс. верст шоссейных дорог (25,5 тыс. км). Кроме того, путями сообщения были реки с общей протяженностью судоходного пути 45 тыс. верст (48 тыс. км).
В 1891 году началась постройка самой длинной в мире на тот период железной дороги — Великого Сибирского пути. Закладку этой дороги во Владивостоке произвел Наследник Цесаревич Николай Александрович после его возвращения из путешествия по Азии в мае того года.
Эта дорого имела не только экономическое, но, в первую очередь, стратегическое значение. Николай Александрович, назначенный председателем Комитета по сооружению дороги, живо интересовался перспективами для государства, чтобы «ногою твердою стать» на Тихом океане.
Одним из важнейших дел, которым уделял неусыпное внимание царь, было восстановление финансовой системы империи, которая была сильно поколеблена в результате войны 1877-78 г.г. За годы правления Государя Александра III, финансы империи значительно укрепились. Правительство накапливало значительный золотой запас для проведения стабилизации рубля. Без повышение налоговых ставок приток в казну налоговых поступлений возрос. В 1892 году пост министра финансов занял С.Ю.Витте. Стоит отметить, что русское министерство финансов того времени было не только бюджетным ведомством, но и подлинное министерство народного хозяйства, которое ведало торговыми договорами, промышленностью и торговлей, торговым судоходством и даже рядом учебных заведений. Благодаря мероприятиям, проведенным в жизнь С.Ю.Витте при полном контроле со стороны Александра III, к 1890 году русский бюджет превысил миллиард рублей. В мировом хозяйстве Россия завоевала себе прочное место на мировом рынке. Годовой оборот внешней торговли превышал миллиард рублей. Только в 1892 году, вследствие запрета на экспорт хлеба, он опустился до 880 млн рублей, но позднее снова восстановился. Внешнеэкономическая деятельность приносила России ежегодно от 150 до 200 млн рублей.
При этом бремя государственных расходов на душу населения составляло менее 10 рублей в год — значительно ниже, чем у других ведущих мировых держав того времени. Впрочем, это не мешало левым публицистам нагло искажать действительность, что казна «берет у крестьян 90 процентов дохода». Но левые писаки никогда не стесняли себя требованиями правдивости и порядочности.
Любопытным явлением была эмиграция из Российской империи. В эпоху Александра III выезд и въезд в империю был достаточно прост. Ежегодно из империи выезжало до 300 тыс. человек и примерно столько же въезжало. Однако до 40 тыс. бывших подданных навсегда покидали Россию, а их место занимали въезжающие иностранцы. Большая часть из этих 40 тыс. составляли евреи из «черты оседлости» — Царства Польского, и 15 губерний Белоруссии, Малороссии и Новороссии. Нечего и говорить о том, как представляли Российскую империю за границей эти эмигранты. «Царство кнута, цепей и ссылки в Сибирь» — такие ярлыки навешивали на Россию «эксперты», многие из которых были подрывными элементами и пособниками террористов, которым в самом деле место было только в тюрьме.
На самом деле Российская империя Александра III была страной с весьма мягкими и гуманными законами. Россия была единственной страной в мире, где смертная казнь вообще была отменена для всех преступлений, судимых общими судами. Смертная казнь оставалась только за воинские преступления и за высшие государственные преступления. За всё царствование Александра III, кроме участников цареубийства, были казнены всего несколько человек, покушавшихся на жизнь императора. Среди них, между прочим, был и брат В.И.Ленина — Александр Ульянов.
При менее тяжких государственных преступлениях, каковыми были все виды противоправительственной агитации, на основании закона о положении усиленной охраны применялась административная ссылка — в Сибирь, северные губернии, а иногда просто в провинциальные города. Высланным, которые не имели собственных средств, выдавалось казенное пособие на жизнь. Разумеется, «талонов на усиленное питание» им не выдавали. Но сносно жить ссыльный мог, даже если не имел собственных доходов. Наиболее опасные элементы помещались в Шлиссельбургскую крепость.
Если сравнить эту систему с системой ссылки «передовой Франции», в которой широко практиковалась пожизненная ссылка во Французскую Гвиану (про тюрьму Сен-Лоран, закрытую только в 1946 году, до сих пор снимают душераздирающие фильмы), то любой объективный наблюдатель должен признать куда большую гуманность российской системы наказания. Но «прогрессивная общественность» к числу объективных наблюдателей никогда не относилась. «Прогрессивные» российские публицисты не жалели черных красок, чтобы эту гуманную систему выставлять в самом ужасном виде. Сегодня комично сравнивать охи и вздохи интеллигенции той поры со ставшими известными деталями комфорта, в котором В.И.Ульянов-Ленин не отказывал себе в ссылках.
Если же говорить о порочности системы ссылок, то она была в другом, а вовсе не в жестокости. Исходя из соображений гуманности, правительство Александра III ссылало «неблагонадежные элементы», большая часть которых была студенческой молодёжью, рассчитывая, что в ссылке они одумаются и встанут на правильный путь. Например, тот же В.И.Ленин впервые был подвергнут (в 1888 году) высылке (и то, крайне мягкой — из Казани в родной Симбирск), когда ему было всего 18 лет. Однако после возвращения в Казань, а чуть позднее и переезда в столицу, он не только не исправился, но практически полностью окунулся в деятельность нелегальных марксистских кружков. В этом и заключалась порочная практика царской ссылки. Места ссылки были практически одними и теми же, что порождало появление в местах ссылок колоний противоправительственных элементов. Формально за каждым ссыльным наблюдала полиция, но в реальности один-два жандарма могли ограничиться лишь формальным эпизодическим наблюдением. Всё же остальное время ссыльные были предоставлены сами себе.
Представим студента или молодого интеллигента, которого сослали в Сибирь. Он не имеет никакой работы и поэтому правительство платит ему пособие, которое не позволяет вести такую комфортную жизнь, какую вел благодаря деньгам матери В.И.Ульянов, но вполне достаточное, чтобы поддерживать свое сносное существование. Сравнительно недалеко от него живут несколько таких же как он ссыльных. Что он станет делать со своим свободным временем? Конечно же он станет встречаться с себе подобными, такими же обиженными «на царизм». Из этого не выйдет ничего, кроме кружка ненавистников самодержавия и потенциальных революционеров и террористов, которые дополнительно начнут агитировать окружающее население. Так оно и случилось.
Будучи человеком глубоко православным, Александр III и помыслить не мог, насколько глубоко проник яд сатанинской злобы и ненависти в души молодых ссыльных и как они используют время, проводимое в ссылках. Да и судьи, вынося приговор о ссылке, вряд ли задумывались, что каждым таким приговором создают ещё одного рекрутера для нелегальной деятельности и отправляют его в объятия уже существующей — прямо в ссылке — нелегальной революционной ячейки. В полной мере расхлебывать последствия мягкости по отношению к «неблагонадежным элементам» пришлось Наследнику. Это, наверное, самая тяжелая часть наследства, которую Александр III оставил своему сыну после своей преждевременной кончины.
Во всем остальном, в 1894 году заняв отцовский престол, Николай II получил в управление сильнейшее и крупнейшее в мире государство, с хорошо выверенной судебной и чиновной системой, с самой сильной армией, с восстановленными финансами, с развивающейся промышленностью, с проверенной временем системой земств. Конечно было ещё что улучшать, например, расширять систему образования, поднимать уровень жизни беднейших слоев населения, освобождать от бюрократической опеки бурно развивающийся бизнес. Но это всё были задачи, решаемые планомерной постепенной работой, которую, как мы увидим в следующих статьях цикла, вёл Николай II и его правительство. И все эти задачи были бы решены в свой срок без всяких экстренных кровавых мер.
Лишь одну задачу не увидел Александр III и не принял во внимание его сын — задачу переделки интеллигенции на русский лад. Насквозь проникнутая духом западничества интеллигенция конца XIX века относилась инстинктивно враждебно почти к любым деяниям Александра III, который всем своим видом и каждым своим словом декларировал, что является русским православным человеком. Александр III делал немало для устранения враждебности в образованных слоях, но своими гуманными методами только загонял проблему вглубь. Пассивное сопротивление интеллигенции привело к возникновению трещины между самодержавной властью и образованным слоем, которую все ненавистники России стали активно расширять и углублять. Не увиденная вовремя опасность во всей ее глубине, даст обильные метастазы уже через десять лет после восшествия Николая II на престол. Но это будет потом. Пока же, в 1894 году, похоронив отца, Николай II видел перед собой великую русскую страну с великим будущим, которому он дал клятву служить всей своей жизнью.
Авторское право © 2013 - г.г. samoros.org. Все права защищены.
Копирование материалов разрешено только со ссылкой на samoros.org