Первые испытания русского самодержавия
Новгородский вопрос
К концу своего правления великий князь Московский Василий Тёмный создал условия для объединения земель Северной Руси в единое самодержавное государство. Москва стала безусловным политическим, экономическим и военным лидером русских земель. Лишь один элемент выпадал из новой геополитической конструкции.
Господин Великий Новгород исторически стоял особняком во взаимоотношениях земель Древней Руси. Если прочие территории находились под управлением князей, то политическая и экономическая жизнь Новгорода подчинялась решениям вече. А главой исполнительной власти был посадник, избранный на вече. В Новгороде эта первоначально чисто техническая должность приобрела особое значение. Новгородцы ревностно охраняли свои древние обычаи и законы, с опаской поглядывая на расширение политического влияния Москвы. В конфликте между Василием Темным и Дмитрием Шемякой новгородцы поддержали Шемяку. Сперва они приняли его семью (1449), а затем и самого Шемяку, который бежал после поражения под Галичем от войск Василия Темного (1450). В Новгороде Шемяка нашёл свой конец в 1453 году. По одной версии, он был отравлен по приказу Василия Темного; по другой - сами новгородцы были не в восторге от того, что вынуждены оказывать приют врагу великого князя Московского, и устранили проблему таким способом.
Как бы там ни было, но Василий объявил поход на Новгород. Для великого князя Василия было крайне важным привести Новгород к покорности Москве, поскольку без этого не мог быть доведен до логического завершения принцип единой самодержавной русской державы под началом Москвы. Московский поход против Новгорода длился всего два месяца - с января по февраль 1456 года. После нескольких стычек между москвичами и новгородцами 4 февраля состоялось решающее сражение под Русой, которую перед этим заняли московские войска. Под Русой новгородское войско было наголову разбито. Это было первое крупное военное поражение за всю историю Новгорода. Итогом стал т.н. Яжелбицкий мир между Москвой и Новгородом (по названию селения Яжелбицы, в котором была ставка Василия Темного). Новгородцы обещали не предоставлять у себя убежища врагам великого князя Московского и не заключать самостоятельно внешнеполитических договоров. Кроме того, высшей судебной инстанцией для Новгорода стал Василий Темный, а печать новгородского вече и его посадников заменялась печатью великого князя Московского. Условия были не обременительны для Новгорода, однако они означали ограничения его самостоятельности. Естественно, новгородцы скоро стали нарушать пункты этого договора. Единственное, что они приняли сразу - это московскую печать. Василий Темный был недоволен поведением новгородцев и тем, что они не оказывают ему должного почтения. Но закончить дело присоединения Новгорода к новому русскому самодержавному государству выпало уже на долю его сына, Ивана.
Первые шаги самодержавного государя
Иван III родился 22 января 1440 года. С ранних лет он пережил все превратности судьбы, которые обрушились на его отца Василия II Темного. Но и государственные обязанности выполнял вместе с отцом сызмальства. Василий Темный стал привлекать сына к государственным делам довольно рано. Уже в 1452 году, то есть в 12-летнем возрасте, отец послал Ивана главой войска в походе на устюжскую крепость Кокшенгу. Поручение Василия было успешно выполнено. Вернувшись в Москву, Иван обвенчался с Марией Борисовной Тверской (ей было 10 лет). Еще в 1446 году Василий Темный и великий князь Тверской Борис, заключив союз, скрепили его помолвкой своих детей (которым тогда было 6 и 4 года соответственно). То был типичный для своего времени политический акт, скрепленный женитьбой детей договаривающихся сторон. Возраст детей значения не имел.
Десять лет спустя, 27 марта 1462 года, Василий II Темный отошел в мир иной. Иван III стал полноправным великим князем Московским по отцовскому завещанию. Вот как описывает его в ту пору русский историк Сергей Михайлович Соловьев: «Иоанн явился истым потомком Всеволода III и Калиты, истым князем Северной Руси: расчетливость, медленность, осторожность, сильное отвращение от мер решительных, которыми было можно многое выиграть, но и потерять, и при этом стойкость в доведении до конца раз начатого, хладнокровие - вот отличительные черты деятельности Иоанна III». То есть Иван III проявлял черты характера, противоположные тем, которые бывают у политических авантюристов. Именно таким должен был являть себя тот, кто продолжил дела своих предков по собиранию русских земель в единую державу. Внешне (как пишет далее Соловьев) Иван III «был высокий, худощавый, красивый мужчина; из прозвища "Горбатый", которое встречается в некоторых летописях, должно заключить, что он, при высоком росте, был сутуловатым».
Первые годы правления Ивана III были достаточно спокойными и шли в общем русле собирания русских земель. Были заключены договоры с Тверским и Белозерским княжествами. Великий князь Рязанский Василий Иванович женился на сестре Ивана III - Анне Васильевне. В 1463 году свои права на великое княжество Ярославское Ивану III продал Александр Фёдорович Брюхатый. И хотя номинально он оставался князем ярославским вплоть до своей смерти (1471 год), из Москвы был назначен наместник. Таким образом совершенно мирно шло полное подчинение русских княжеств Москве. Их бывшие князья (или их дети) постепенно перебирались в Москву, становясь боярами и вливаясь в Боярскую думу при великом князе.
22 апреля 1467 года неожиданно умерла жена Ивана III Мария Борисовна, которой было всего 25 лет. Поползли слух, что она была отравлена. Иван III впал в печаль и лишь через пять лет нашел себе новую жену - Софью Палеолог (о чем, разумеется, надо говорить отдельно в силу огромной важности этого брака для последующей истории русского самодержавия).
Однако семейные печали не могли отвратить Ивана III от государственных дел. Он продолжал мирное созидание единой русской державы. Только Господин Великий Новгород демонстрировал собственную независимость и нежелание участвовать в общем процессе объединения земель Северной Руси. За 14 лет, прошедших с момента заключения Яжелбицкого мира, новгородцы посчитали себя свободными от всяких обязательств, данных Василию Темному. В Новгороде появилось новое поколение людей, которое было склонно искать союза на Западе, в частности, с Литовским княжеством. Костяком «литовской партии» стали наиболее богатые новгородцы, бояре, чьи торговые интересы все более привязывали их к Западу. Неформальным лидером «литовской партии» стала богатая новгородская боярыня Марфа Борецкая, которая по должности своего покойного мужа (Исаака Борецкого) получила прозвище - посадница. Под именем Марфа Посадница она позднее и вошла в русскую литературу. По величине земельной собственности Марфа Борецкая была одной из богатейших в Новгороде (если не самой богатой). Ее финансовые интересы все более устремлялись на Запад. В 1470 году сын ее, Дмитрий, участвовал в новгородском посольстве в Венгрию, где тайно венчался с представительницей одного из богатейших венгерских родов Батори. В том же году Дмитрий Борецкий вместе с другим новгородским посольством прибыл к королю польскому и великому князю литовскому Казимиру IV. Целью встречи было заключение союза против Москвы.
Обострение конфликта
В ноябре 1470 году умер новгородский владыка архиепископ Иона. Через несколько дней после его смерти в Новгород прибыл «для кормления» брат Киевского князя Михайло Олелькович, которого новгородцы «выпросили» у Казимира IV. Олелькович прибыл с пышной свитой и был «принят с честию» богатейшими семьями Новгорода. По сути Михайло Олелькович, по мысли «литовской партии» и лично Марфы Борецкой, должен был сменить наместника Ивана III. Вопрос встал ребром: Москва или Литва. Мнения новгородцев разделились. Через десять дней после смерти Ионы вече должно было избрать нового владыку архиепископа новгородского. Было выдвинуто три кандидатуры: Варсонофий, Пимен и Феофил. Пимена поддерживала Марфа Борецкая.
Вече у Святой Софии выбрало по жребию Феофила, который сразу же собрался в Москву для посвящения в архиепископы у гроба святителя чудотворца митрополита Петра. «Литовская партия» крайне недружелюбно отнеслась к желанию Феофила ехать в Москву. Пимен стал вести агитацию, передав немалую сумму из архиепископской казны Марфе для подкупа людей. Однако это привело к обратному результату. Новгородцы схватили Пимена, «мучили», казну его разграбили, а кроме того, взыскали с него еще тысячу рублей. Тут пришел и ответ из Москвы. Иван III написал, что митрополит московский утверждает Феофила в должности без необходимости приезда в столицу, сказав, что и его отец точно также сразу признавал выборы архиепископа в Новгороде. Феофил и «московская партия» обрадовались такому решению, которое подтверждало, что Иван III уважает «новгородскую старину», т.е. обычаи Новгорода и не намерен вмешиваться в свободное волеизъявление новгородцев на вече.
Но в этот момент в дело вмешались посланцы из Пскова, которые ранее несколько раз безуспешно пытались отделить свои церковные дела от подчинения Новгородскому владыке. Псковичи заявили, причем без каких-либо оснований, что теперь Иван III даст им свободу от Новгорода. Этим сразу воспользовалась «литовская партия» и стала инспирировать волнения под лозунгами: «Не хотим за великого князя Московского, не хотим называться его отчиною, мы люди вольные; не хотим терпеть обиды от Москвы, хотим за короля Казимира!».
Интересно, как уже в самом начале появления русского самодержавного государства появился и вирус поклонения Западу, адепты которого прикрывали свои корыстные интересны воззваниями «хотим свободы от тирании Москвы». Увы, эта тенденция не исчезнет все века существования русского самодержавия. И методы были теми же самыми, что мы видим и сегодня.
Поскольку большая часть новгородцев понимала, что уход под католика Казимира - это, по сути, разрыв с русским Православием, то они стояли за Москву. Тогда «литовская партия» стала нанимать «худых мужиков вечников», которые за небольшую мзду готовы были отдать свои голоса. Подкупленные вечники стали звонить в колокола и кричать «хотим за короля!» Тех, кто стоял за Москву, подкупленные вечники закидывали камнями. В итоге «литовская партия» одержала верх, и к Казимиру были посланы послы с проектом договора. В проекте договора от имени «вольных людей новгородских» говорилось, что Казимир посылает своих наместников в Новгород, но не трогает «вечевую старину». При этом Казимир должен обеспечить Новгороду военную защиту от Москвы, если великий князь Московский решит силой принудить новгородцев к ответу.
Иван III, узнав о такой явной измене Новгорода, в силу своего характера сперва хотел решить дело миром и направил грамоты с увещеваниями. Тоже самое сделал и митрополит Филипп. Однако увещевания не помогли. В мае 1471 года Иван III созвал Думу - братьев, митрополита, бояр и воевод, чтобы решить вопрос о том, нужно ли выступать в поход на Новгород. Некоторые участники высказывали опасения начинать поход летом, поскольку новгородские земли имели большое количество водных преград и болот. Но в итоге постановили начать поход как можно быстрее, поскольку до зимы дело не терпело. Иван III попросил помощи у Твери, а также приказал Пскову и Вятке выступать против Новгорода.
Первый поход Ивана III против Новгорода
В прошлом разные города, особенно Новгород, могли отказаться подчиняться одному князю и звали к себе другого - это было для Древней Руси делом, в общем-то, обычным. Такая практика сложилась благодаря лествичному праву. Но тут случай был особый. Отдавшись под польского короля Казимира, новгородцы сами подписали себе приговор. Ожесточение в русских сердцах вызвал не факт измены московскому великому князю как таковой, а факт измены всему русскому Православию. Новгородцы в глазах остальных русских людей стали безбожными отступниками и прощения им не было. Летописец того времени писал: «как прежде прадед его великий князь Дмитрий вооружился на безбожного Мамая, - так и благоверный великий князь Иоанн пошел на этих отступников». В итоге войска Ивана III действовали в новгородской земле порой жестоко, как если бы дело шло о борьбе с иноземным врагом. Но эту ожесточенность спровоцировали сами новгородцы своим поведением.
Иные современные комментаторы тех событий находят в походе Ивана III против Новгорода «исконную московскую ненависть к свободолюбивым народам, желание Москвы навязать вместо свободы ярмо и рабство». Утверждая подобное, они игнорируют вышеуказанные факты - русские люди ожесточились против Новгорода не за мифическое «свободолюбие», а за вполне конкретную измену русскому Православию и, в конечном итоге, делу объединения русских земель в единую державу. Снова надо повторить: сделав выбор в пользу Казимира - причём выбор инспирированный взятками «литовской партии» - новгородцы в глазах остальных русских земель стали предателями и изгоями. Отсюда и ожесточение.
Сегодня, безусловно, нельзя не провести исторических параллелей с украинскими событиями. Уж очень все похоже: отдельная территория, которая ранее была вполне лояльна всему русскому миру и Москве, вдруг начинает говорить об угрозе своей свободе со стороны Москвы, кричать на всех перекрестках: «хотим западного правления». В итоге Москва после длительных уговоров и увещеваний все же начинает военные действия. И что интересно, западные гаранты «свободы» ведут себя также - оставляют эту территорию один на один разбираться с московскими войсками.
Точно также в 1471 году Казимир IV, обещавший новгородцам, что «сядет на коня», если москвичи пойдут на Новгород, предпочел не трогаться с места. Да и в самом деле - зачем подставлять свой лоб под удар русского войска? Хорош был конечно кусок в виде Новгорода, если бы сам свалился в рот. Но воевать из-за него с Москвой - нет уж, спасибо. Увы, история учит только тому, что она ничему не учит…
Оказавшись один на один с московским войском, и не получая помощи от Казимира, Новгород пошел на совсем уж неприглядные шаги. Новгородцы отправили отчаянную мольбу о помощи… католическому Ливонскому Ордену. Потеряв последние проблески совести и ума, новгородцы писали Ордену, что если Иван III овладеет Новгородом, то немцам будет грозить большая опасность. Если до этого момента у кого-то могли быть сомнения по поводу предательства Руси со стороны новгородцев, то теперь, в виду их явного обращенияк исконному русскому врагу, все встало на свои места. Магистры Ордена вообще не ожидали такого кульбита, менее всего предполагая, что Новгород, который еще недавно был их врагом, вдруг будет просить у Ордена защиты от Москвы.
Меж тем московские войска наращивали темп наступления. 23 июня Передовой московский полк во главе с князем Даниилом Дмитриевичем Холмским взял Русу, а затем на берегу Ильменя и Коростыни разгромили отряд новгородцев, который приплыл озером. Почти сразу же войско Холмского разгромило и вторую новгородскую рать, которая хотела ударить ему в спину. Увидев такое развитие событий, против Новгорода выступил Псков. Новгородцы решили разгромить псковичей, пока они не соединилось с Холмским. С этой целью в Новгороде стали собирать огромное войско.
Было объявлено нечто вроде мобилизации и в войско стали набирать простых ремесленников, которые «от роду на лошадь не садились». Это могло напомнить времена Александра Невского, когда тот кинул клич идти портив псов-рыцарей. Но мобилизация 1471 отличалась от той, как ночь от солнечного дня. Во времена Александра Невского простые новгородцы добровольно и с большим воодушевлением шли против немцев. Теперь же новгородцы были вынуждены сражаться с русскими. Охотников находилось немного. Тогда «Литовская партия» применила методы запугивания: кто не хотел идти в войско, тех грабили, били, бросали в Волхов. В итоге кое-как набрали около сорока тысяч. Боевая ценность этого войска была не велика, что и показали дальнейшие события.
Во главе встал сын Марфы, Дмитрий Борецкий. Новгородское войско выдвинулось, двигаясь по левому берегу Шелони и ожидая встречи с псковичами, в чьи боевые качества Дмитрий Борецкий не верил. Однако ему сильно не повезло и встретиться ему пришлось с другим войском.
Иван III, узнав о марше новгородцев, приказал Даниилу Холмскому ускоренно двигаться к Шелони, чтобы соединиться с псковичами. Холмский максимально быстро направился в указанном направлении и 14 июля на противоположном берегу увидел огромное войско «Господина Великого Новгорода». Соотношение сил было сильно не в пользу москвичей - примерно десять к одному. У Холмского против сорока тысяч новгородцев было немногим более четырех тысяч человек, к тому же утомленных форсированным маршем. Казалось чистым безумием вступать в бой при такой численной диспропорции. Однако князь Холмский приказал переправиться на другой берег Шелони и ударить по новгородскому войску. И случилось то, что казалось невозможным - небольшое войско полностью разгромило огромное. Новгородцы не выдержали удара и побежали. Ничего странного тут нет. Учитывая, как формировалось новгородское войско и то, что простые новгородцы не испытывали никакого желания умирать за интересы новгородских «олигархов» во главе с Марфой-посадницей, результат был предрешен заранее.
Новгородцы потеряли убитыми 12 тысяч человек. В плен к москвичам попал и Дмитрий Борецкий, глава новгородской рати. В его обозе были найдены договорные грамоты с Казимиром, что изобличало его предательство. Дмитрий Борецкий был казнен по приказу Ивана III 24 июля.
Одновременно с этими событиями псковичи также действовали против новгородцев, правда не так успешно. Но весть о победе при Шелони решило дело. Новгородцы в итоге бежали и от псковичей. Ситуацию усугубило также то, что Ливонский Орден наконец принял решение о своей позиции в этой войне и попросту не пропустил через свои земли гонца Марфы Борецкой, который скакал к Казимиру с просьбой о помощи. Однако, несмотря на все эти беды, Новгород не собирался сдаваться. В городе снова разгорелись споры между промосковской и пролитовской партиями. Ситуация внутри Новгорода становилась все хуже, пшеница и рожь дорожали. В итоге владыка Феофил отправился бить челом великому князю, который стоял уже при устье Шелони на Коростыне.
Державная мудрость Ивана III
Иван III принял новгородское челобитье и отдал приказ прекратить военные действия и разорение новгородских земель. Однако за новгородскую измену Иван III наложил на город контрибуцию в размере 15 тысяч рублей, что было огромной суммой. Кроме того часть новгородских волостей были «уполовинены», то есть частично вошли в состав Московского княжества.
Пока шли переговоры, новгородцев постиг еще один удар. В Двинской области их воевода, князь Василий Шуйский (не путать с Василием IV Шуйским), имея войско в 12 тыс. бойцов, потерпел поражение от 4-тысячного войска вятчан. И даже после ухода Ивана III беды Новгорода не прекратились. Жители Русы, которые бежали от войны в Новгород, отправились домой по Ильменю. Но поднялась страшная буря, в которой утонули 90 учанов (плоскодонное парусно-гребное судно) и 60 малых суденышек. Люди шептались, что Господь отвернулся от Новгорода. Как знать? Во всяком случае, перед началом похода многие московские воеводы опасались идти на Новгород летом из-за возможной плохой погоды и обилия водных преград. Но то лето, словно по заказу, было жарким и сухим; дождей не было все то время, пока московское войско действовало против Новгорода.
1 сентября 1471 года Иван III с войском вернулся в Москву. В декабре прибыл нареченный владыка новгородский Феофил и был посвящен в архиепископы. Феофил просил освободить новгородских пленников. Великий князь выполнил его просьбу и все новгородцы были освобождены. Казалось, теперь все должно было бы успокоиться. Однако, как говорится, когда Господь хочет наказать, он отнимает разум. В Новгороде началось глухое бурление. Пролитовская партия потерпела поражение, но не была уничтожена окончательно. Представители группировок, враждовали друг с другом, порой дело доходило до массовых потасовок со смертельным итогом. В октябре 1475 года Иван III даже был вынужден лично отправиться в Новгород, чтобы миром уладить один из особенно серьезных споров, вылившихся в массовые кровавые столкновения на улицах Новгорода. Вскоре, впрочем, Иван III вернулся в Москву.
Ситуация, однако, была неустойчивой. С одной стороны, вече молчало, а народ стал смотреть на Ивана III, как на верховного судью. Сторонники литовского Казимира тоже вынужденно притихли, поскольку король Казимир уклонился от какой-либо помощи против Москвы. Но посадник сидел рядом с московским наместником. И было понятно, что все может резко измениться при первой же победе хана Золотой или Казанской орды. Всем было ясно, что столкновение с ордынцами не за горами. А когда Иван III отказался выплачивать дань в Орду, война стала неминуемой. В такой ситуации великий князь Московский никак не мог оставить незавершенным дело полного подчинения Новгорода. Но нужен был повод. И он вскоре представился.
В марте 1477 года в Москву приехали двое послов новгородских - Назар подвойский и вечевой дьяк Захар. Они подали челобитную, в которой назвали Ивана III - Государем. Это был случай экстраординарный. До того момента новгородцы никакого великого князя не называли иначе, как «господином», чтобы не возвысить его над «Господином Великим Новгородом». Сегодня это может показаться смешной игрой слов, но для того времени разница этих титулов была очень важной.
В апреле из Москвы были отправлены послы, чтобы задать новгородцам следующий вопрос: «Какого они хотят государства? Хотят ли, чтобы в Новгороде был один суд государя, чтобы тиуны его сидели по всем улицам?» Это произвело большое волнение среди новгородцев. Пошли слухи, что некоторые бояре новгородские целовали крест Ивану III против Новгорода. 31 мая вспыхнул мятеж, несколько промосковски настроенных бояр и их ближних было убито. С этого момента, по выражению летописца, новгородцы «взбесновались как пьяные». Снова раздались голоса за то, чтобы идти к королю Казимиру. Из чего было понятно, что за всеми событиями стояла пролитовская партия во главе с Марфой Борецкой, которая не могла простить казни своего сына. Впрочем, московских послов не тронули, но сказали им, «вам, своим господам, челом бьем, но государями вас не зовем…. Тиунам вашим у нас не быть».
Послы, вернувшись в Москву, доложили Ивану III о настроениях новгородцев и их дерзком ответе. Иван III пошел к митрополиту с сообщением о клятвопреступлении новгородцев. «Я не хотел у них государства, сами присылали, а теперь запираются, а на нас ложь положили». Об этом же великий князь сообщил своей семье и боярам, после чего приказала готовить войско к походу.
Окончательное решение
В октябре Иван III выступил из Москвы и в конце октября был в Торжке, откуда двинулся в Вышний Волочок. Параллельно по другим дорогам двигались прочие силы московского войска. В 50 верстках от Новгорода Иван III приказал выступать и псковичам. 23 ноября московское войско было уже в 30 верстах от Новгорода. К нему прибыл владыка новгородский Феофил с просьбой сменить гнев на милость. Вместе с ним прибыли ранее отправленные послы, которых Иван не подпускал к себе. Они стали предлагать разные варианты будущности Новгорода и того, какими правами может обладать великий князь Московский. Удивительно, но они не понимали, что говорят уже с самодержавным государем Руси, который сам берет столько прав, сколько пожелает.
Вместо ответа Иван III приказал воеводам вплотную подойти к Новгороду, занять городище и монастыри, после чего напомнил послам, как они отказались от собственных слов, что он является Государем, и как возвели на него ложь в своих воззваниях на улицах Новгорода. После чего послы были отпущены.
К концу ноября Новгород был почти полностью блокирован. В Новгороде ситуация быстро ухудшалась. 4 декабря Феофил вновь пожаловал к Ивану III с новгородскими послами. И снова дело ничем не закончилось. Послы вернулись через день и стали от имени всего Новгорода виниться в содеянном. «Хотим в Новгороде такого же государства, как в Москве», - закончили они свою речь. Послы еще несколько раз возвращались в Новгород и снова приходили в ставку к Ивану III, каждый раз делая все большие уступки. Разумеется хитрили, как могли, в частности, соглашаясь, чтобы в Новгороде было такое же государство, как в Москве (то есть такое же государственное устройство), говорили, что Московского государства они не знают и им трудно сразу вникнуть во все детали. На что они получили следующий ответ от великого князя Московского: «Государство наше таково: вечевому колоколу в Новгороде не быть; посаднику не быть, а государство всё нам держать».
Никогда до этого момента никто так не формулировал принцип власти - «государство всё нам держать». Это и был новый принцип русского самодержавного государства. Озадаченные новгородцы вернулись к себе и думали шесть дней. Наконец, 14 декабря сообщили Ивану III, что вечевой колокол и посадника новгородцы «отложили», но попросили, чтобы государь не выводил их и их семьи из новгородской земли, не отбирал у них земли и не требовал их на службу в Москву. Великий князь Иван III всем этим пожаловал новгородцев. Тогда они попросили его, чтобы для подтверждения своих слов Иван III целовал бы крест Великому Новгороду. Это был старинный обычай и ранее князья, входившие в договорные отношения с Новгородом, всегда выполняли такую просьбу. Но в данном случае новгородцы имели дело уже не с простым великим князем, а с самодержавным государем. Естественно, ответ Ивана III был лаконичен: «Не быть моему целованию». Послы попросили, чтобы бояре московские целовали крест. Но и в этом получили отказ. Наконец попросили, чтобы хотя бы будущий наместник присягнул Новгороду. Им было отказано и в этом. Иван III дал понять, что отныне все дела в государстве будут решаться его самодержавной волей и приняв решение, он никому отчёта давать не будет. Более того, спустя месяц, в январе 1478 года, Иван III заставил самих новгородцев присягнуть ему и целовать крест. Это была полная победа московского самодержавного принципа.
20 января была отправлена в Москву грамота о том, что великий князь привёл Великий Новгород в свою волю и учинился на нем государем, как и на Москве.
Перед отъездом Иван III приказал схватить купеческого старосту Марка Панфильева, боярыню Марфу Борецкую с ее внуком Василием Федоровым, а также еще пятерых знатных новгородцев, особо отличившихся в подстрекательстве новгородцев на борьбу с Москвой. Также были изъяты все договоры, которые Новгород когда-либо заключал с князьями Литовскими.
17 февраля Иван III с войском двинулся домой. В Москву приехал 5 марта. За ним привезли из Новгорода вечевой колокол и подняли на одну из колоколен на площади в Кремле, чтобы его голос влился в стройную симфонию колоколов московских. Тем самым Иван III подвел черту под существованием самостийной Новгородской республики.
Авторское право © 2013 - г.г. samoros.org. Все права защищены.
Копирование материалов разрешено только со ссылкой на samoros.org